Цифровые Мысли

Магический ореол ядерной физики проявляется прямо с определений. Одних единиц измерения, связанных с радиоактивностью, успели напридумывать с дюжину. И даже у меня заняло немало времени разобраться в их хитросплетениях.

Самое простое - это радиоактивность или "активность нуклида" - это количество распадов ядер в заданном объёме. Стандартной единицей измерения радиоактивности считается Беккерель, это один распад в секунду. Единица не очень практичная, поэтому до сих пор используют традиционную единицу Кюри, которая в 37 миллиардов раз больше. Так что если говорят что на квадратный километр выпало 27 кюри, то это значит что на этом квадратном километре происходит примерно триллион распадов ядер в секунду и находиться там не стоит.

Далее идёт наш любимый Рентген, как традиционная единица измерения экспозиционной дозы. Строго говоря, она измеряет ионизирующее воздействие и по стандарту измеряется в Кулонах на килограмм. Но по сути - это сила гамма-излучения, которое херачит из радиоактивного источника. Один рентген - это многовато, поэтому в мирной практике всё меряют в микрорентгенах. Соответственно мощность излучения меряют в рентгенах в секунду, микрорентгенах в час, или по старндарту - в апмерах на килограмм.

С практической точки зрения важно не только насколько сильно излучает источник, но и насколько хорошо субъект принимает это излучение. Поэтому ввели ещё и понятие поглощённой дозы, которая измеряет количество энергии поглощённой в единице материала. По стандарту измеряется в джоулях на килограмм, что называется грей, но традиционно используется единица в сто раз меньше - рад.

Однако всё не так просто. Разные типы излучения по-разному влияют на живые ткани, поэтому для каждого типа был введён свой магический коэффициент. Сумма всех типов поглощённых доз с поправками на эти коэффициенты называется эквивалентной дозой и отражает биологический эффект излучения на живые организмы. Традиционно эту дозу так и меряли в БЭРах (биологический эквивалент рентгена), но современные стандарты ввели новую единицу - зиверт, равный 100 бэрам. Один зиверт - это тоже очень дофига, поэтому используются гораздо меньшие величины: к примеру зубной рентген даёт примерно пять микрозивертов, а трансамериканский перелёт - сорок микрозивертов.

Более того - разные ткани организма имеют разную устойчивость к излучению и им также присваиваются определённые коэффициенты. Сумма эквивалентных доз с учётом этих коэффициентов называется эффективной дозой, и так же меряется в зивертах.

Есть ещё забавная величина, измеряющая среднюю эффективную дозу персонала измеряемую в "человеко-зивертах". Прям - Зиверт, человек и единица измерения. А средняя доза на одного члена именуется "подушной дозой".

И в заключение, чтобы жизнь мёдом не казалась, напомню что ещё существует такое понятие как "радиотоксичность", которое включает в себя химические свойства радионуклидов в комбинации с их радиоактивными качествами. Самый известный пример - радиоактивный йод ¹³¹I, который активно усваивается в щитовидной железе, разрушая её. Другой пример - стронций ⁹⁰Sr, химически сходный с кальцием, успешно попадает в костную ткань, нарушая функции костного мозга. Похожая фигня - с цезием ¹³⁷Cs, который сходен с калием. Так что всё очень-очень сложно...

Ну и есть ещё индивидуальные качества организмов. Кто-то получает рак от естественного радиационного фона, а кто-то фонит так что его счётчики Гейгера определяли за 15 метров - и ничего. Магия - она и есть магия.

Гениальный Фейнман в своей книге описывал занимательную историю о строительстве первых ядерных очистных установок. Ему, молодому специалисту, приносят на обзор свежий проект обогатительного завода - пачку синек со схемами накопителей, клапанов, труб и насосов. Офигевший от безумной сложности увиденного, Фейнман тыкает пальцем в один из таинственных крестиков и спрашивает "а что если этот клапан заклинит?". Инженеры смотрят на синьки, водят пальцами по линиям труб, и изумлённо произносят "всё ж накроется нафик! вы просто гений, мистер Фейнман!"

Мораль этой байки в том, что в достаточно сложной системе критически важных компонент больше чем безопасных.

Вот и в своей работе мне часто приходится так же делать code review. Приходит review request на что-то заумное, в чём фиг разберёшься за пятнадцать минут, а пол-дня тратить на чужую работу - жаба душит. Докапываться до стилевых несоответствий я себе не могу позволить - я ж не менеджер какой. Поэтому - выбираю самый непонятную строчку, и пишу комментарий что в этом месте что-то нечисто. И как правило, в этом месте действительно оказывается нечисто. Ибо, если всё непонятно - значит критических мест в коде больше чем надёжных.

Есть правда и небольшая тонкость - надо всё-таки чувствовать "куда надо бить молотком", за это нам и платят нашу зарплату...

Гвозди бы делать из этих людей, Крепче бы не было в мире гвоздей! - написал в своё время революционный поэт (и нет, это был не Маяковский). Насчёт гвоздей - это конечно перебор, но история иногда удивляет фактами живучести человека.

Девушка по имени Весна

В январе 1972 года из Копенгагена в Загреб вылетел небольшой самолёт DC9 Югославских авиалиний. По ошибке в состав экипажа включили молодую стажёрку-стюардессу Весну Вулович вместо стюардессы Весны Николич. И так девушка по имени Весна попала в историю из-за этой ошибки и теракта случившегося на борту. Пролетая где-то над Чехией самолёт взорвался на высоте 10160 метров и остатки самолёта разметало на целый километр. Однако старый военный медик из прибежавших селян обнаружил девушку живой, хоть и в коме и с большим числом переломов и травм. Через месяц лечения её удалось вывести из комы, и она первым делом попросила закурить. Через полтора года лечения она практически пришла в себя, удалось справиться даже с параличом ног. Бояться высоты и полётов после этого она не стала, и даже пыталась вернуться на работу бортпроводницей.

Так Весна Вулович вошла в Книгу Рекордов Гиннеса как живой человек, упавший с самой большой высоты. После этого она прожила долгую жизнь и умерла всего полгода назад .

Советская Лариса Савицкая, выжившая после падения с высоты 5220 метров на пути из свадебного путешествия заняла в Книге Рекордов Гиннеса сразу по двум категориям: как россиянка выжившая после падения с максимальной высоты и как человек получивший минимальную сумму компенсации (75р от Госстраха).

Одним глазком глянуть на протоны

Анатолий Бугорский, советский физик-теоретик, вошёл в историю тем, что сумел заглянуть в работающий сихнротрон У-70. Традиционное русское раздолбайство привело к тому что 13 июля 1978 года системы безопасности синхротрона не сработали и физик смог подставить голову под высокоскоростной пучок протонов (76 GeV). Радиационную дозу этого события оценивают в несколько сот тысяч рентген.

Сам Анатолий рассказывает что это было не больно - он просто внезапно увидел вспышку "ярче тысячи солнц". Естественно, сквозной ожог был ужасным - были повреждены и мягкие ткани, и кости, и часть мозга. Медики посчитали физика нежильцом и отвезли в больницу не рассчитывая на долгую историю. Но - если пациент хочет жить, то медицина бессильна! Анатолий выжил, а со временем вернулся к работе и через два года защитил кандидатскую диссертацию. Конечно пол-лица у него осталось парализовано, он глух на одно ухо, и иногда на него накатывают приступы эпилепсии. Но он до сих пор ведёт научную и образовательную работу.

Увы, Советская бюрократия до Перестройки держала это событие в тайне, а самого Анатолия и до сих пор считают всего лишь инвалидом третьей группы по категории "несчастный случай", да и эту инвалидность он с трудом получил в суровые 90-е.

The Atomic Man

Вообще в области ядерной физики удивительных событий хоть ложкой ешь! Вот к примеру, Гарольд Мак-Класки, вошедший в историю под погонялом Атомный Человек. Осенью 1976 года Гарольд трудился в лаборатории аффинажа плутония (PFP aka Z-Plant), выполняя работы в стеклянном боксе. Он начал растворять в азотной кислоте некий состав с америцием, но что-то пошло не так и случился взрыв, который бокс не выдержал. Гарольд принял на себя и осколки стекла, и брызги азотной кислоты, и чудовищную дозу америция (37 мегабеккерелей Am₂₄₁). Однако ушлые медики за полгода упорного труда сумели вывести из него достаточно изотопов, чтобы он не представлял опасности для окружающих. А через год - и вовсе отпустили его домой, где знакомые всё равно сторонились его.

Лабораторию после инциндента опечатали, и не открывали в течении 15 лет. Затем потихоньку начали работы по дезактивации и, кажется, ведут до сих пор. А сам Гарольд прожил ещё 11 лет и умер в 75 лет от сердечной недостаточности, оставаясь физиком в душе и сторонником атомной энергетики. А вскрытие не обнаружило признаков рака в его всё ещё радиоактивных частях тела.